У меня есть Собака

Яшу я недооценила.

Хотя все вокруг мне говорили: «Яша кусается! Не ходи мимо Яши!»

Дети около нашего дома гулять перестали. Все Яшу боятся. Взрослые и то ходят с опаской. Кому приятно быть покусанным!

Сын напрочь отказался выходить на улицу, когда Яша там гуляет. Меня это злит! Получается, что Яша гуляет постоянно. А мой ребенок – никогда. Я не выдержала:

– Пойдем, – говорю, – я тебе покажу, как с Яшей управиться.

Взяла хлеб. Взяла сына. Пошли.Подходим к калитке. И видим картину.

Идет мужчина по дороге. С сумкой. Видно с автобуса. Домой идет. После работы.

И тут выходит Яша.

Спокойно так шествует, важно, деловито. Словно сейчас скажет со знанием дела: «Предъявите документы!»

Мужчина про Яшу, по всему видать, знает. Напрягся, траекторию движения поменял. Яшу обходит.

Но от решившего развлечься Яши, как и от российского полицейского, не уйдешь. Раз попались под горячую руку, будьте добры, по всей строгости закона. Какого? Это у Яши спросите. У него свои законы.

Мужчина по самой кромочке дороги идет. Яша рядом. По фарватеру. И незаметненько его прижимает.

Мужчина, бедный, совсем на травку сошел. А Яша в шаге от него.

Идти уже негде. Впереди забор. Надо вправо забрать. Но там Яша! Мужчина не выдерживает и с криком – «Ах, ты проклятый!» – как пнет Яшу. А Яша как подпрыгнет. Мужчина снова ногой, а Яша, как Ван Дам в лучшие годы.

Изловчился и цапнул под коленку. Мужчина взвыл и побежал. А Яша за ним. Бегает он, оказывается, быстро. До самого дома проводил. До конца деревни.

Поняла я, одним хлебом тут не отделаешься. Не в зарплате дело. Индивид-то от самого процесса тащится. Хотя, если ногами не размахивать, прецедент не создавать, может быть, Яша интерес и потеряет.

Но, решила я… по-другому действовать. По-женски!

Каждый день через забор кричу ему: «Яша! Яша красивый! Яша умный! На, Яша, хлебушек!» И кину корочки. Яша сначала на меня внимания не обращал. Потом стал хвост распускать. Повернется ко мне спиной и разворачивает свои прелести. Как павлин.

Хлеб он брал редко. Курам оставлял. Но слушать меня любил. Глаз затянет пленочкой-поволокой. Она у него двойная. Снизу и сбоку. Экзотическое жабо из красного превращается в голубое. Успокоился, значит. Слушает.

А я его хвалить! Яша такой. Яша секой. Яша красавец…

Я надеялась, что Яша привыкнет ко мне, посчитает своей и не тронет.

И вот однажды мне показалось – все. Контакт установлен. Он даже пошел к забору и взял горбушку у меня из рук!

Вышла я на улицу. Прямо Яше под нос. Стою, корочки кидаю.

Яша остановился, повернул ко мне свою царственную голову и смотрит. Оценивающе так, с прищуром. Словно никогда не видел.

– Яша, – говорю, – ты же меня не тронешь?

И тут к моему ужасу вижу, как Яшин кожистый подбородок, доставшийся ему не меньше, чем от родственников-птеродактилей, начинает алеть. Снизу, как восходящее солнце, которое, поднимаясь, окрашивает в пурпур предрассветный небосклон. И вот уже весь Яшин воротник пылает! Краснота поднялась к самым глазам.

Мамочки!

Я стала пятиться. А Яша пошел. Ко мне.

Но совсем не так, как к тому мужчине.

Он пошел ко мне… гоголем. Распушившись так, что каждое его перышко отделилось и встало дыбом. Длинноперый хвост развернулся в гигантский веер. Крылья опустились в низ и слились с хвостом в едином ансамбле. Куда до него выпендрежнику-павлину! Не каждый индейский вождь достоин такого головного убора! И я поняла – Яша-то и вправду красавец. Индейский вождь!

Вдруг он закричал. Призывно так. С придыханием. И все его индейские жены остановились, перестали клевать и подняли головы. Смотрят на нас.

А Яша,  весь такой вскрикивающий и всполошенный, поднимая крыльями дорожную пыль, тряся алой, как солнце, бородой, пританцовывая своими доисторическими ногами, подбирался ко мне.

Он не спешил. Давал мне насладиться созерцанием своего великолепия. Осознать, какую честь он оказывает мне!

Так и застала нас Яшина хозяйка. Яшу – во всем его величии. И меня… на распутье.

– Ах ты, дурень! – сказала она. – Совсем уже свихнулся. Индюшек тебе мало?

Она схватило его за крыло и поволокла.

Я отвернулась. Не этично смотреть, как унижают вождя… На дорожке остались три его перышка из роскошного убора. Они у меня и до сих пор дома. И когда я смотрю на них, то вспоминаю Яшу. И свою ошибку в расчетах, которую так часто делают женщины…